Проповедь. О дочери Иаира и кровоточивой женщине. 18 ноября 2012 г. Протоиерей Валентин Тимаков
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Братья и сестры! Сколько раз мы с вами слышали из уст отрицательной критики очень резкий тезис о том, что христианство изменило своему предназначению, не выполнило своего задания в истории, поскольку не пошло магистральным путем Христова провозвестничества, а стало бродить вокруг да около — свелось к обрядоверию, вещизму и законничеству. Надо сказать, что основное давление этой критики касается именно православных людей, нас с вами. В самом деле, если задумаемся и зададимся целью высчитать подлинную численность православных, то сможем сделать это только во время трех праздников — Рождества, Крещения и Пасхи, которые концентрируют верующих в рождественских обрядах либо в пасхальных, когда мы куличи освящаем, яйца… Это понуждает нас к размышлению, насколько неправы наши критики. Конечно, мы сумеем возразить, что вот это проявление внешнего — лишь производная нашей сердцевины, духа, тайнодейственной литургической жизни. Но все-таки признаемся, проблема существует. Огромное число людей, заявляющих себя православными, к таинствам относятся весьма опосредованно, не имея к ним серьезной привязанности. Я часто привожу пример: несколько столетий назад самым страшным наказанием для человека было отлучение от причастия. А сейчас? Будем правдивы, отлучение от телевизора пострашнее будет и намного.
Да, мы с вами, собравшиеся, систематически приходим на Литургию, она близка нам, необходима. Но сколько нас здесь из шестидесятитысячного района нашей управы? Ничтожно мало. Остальные что, атеисты? Отнюдь: многие христианизированы, квалифицируют себя как православных — а вот Евхаристия им не близка.
В одиннадцатом веке очень значительный иерарх митрополит Иларион написал знаменитое слово «О законе и благодати». Уже тогда он сформулировал основную тему нашего христианского жития на всю перспективу дальнейшего исторического бытия, что называется, угадал на все 1009%, ударил в самую сердцевину. В «Слове…» он пишет о сопоставлении Ветхого Завета и Нового, о том, что Христос установил баланс между ними. В каком смысле? Мы часто читаем в евангельских зачалах о субботе, о том, как Христос исцеляет в субботу, инициируя тем самым страшные столкновения с книжниками и фарисеями, с законниками. Книжники говорят: «Ну что Ему далось? Взял бы да и исцелил в другой день — почему обязательно в субботу? Будто бы нарочно!». И на самом деле нарочно, братья и сестры, да. Он специально идет на это, потому что знает, как сложно соблюдать этот баланс между законничеством и благодатью. Слишком хорошо понимает, и наши с вами только что озвученные проблемы подтверждение, насколько тяжело восторжествовать духу над формой, и потому делает такие резкие шаги, восстановившие против Него блюстителей закона, но давшие нам с вами подлинное направление следования, подлинные ориентиры духовного существования.
И вот здесь я обращаюсь к сегодняшнему евангельскому тексту, повествующему о Иаире, начальнике синагоги, влиятельном, авторитетном человеке, и о кровоточивой женщине. Иаир приходит ко Христу и просит о своей дочери, которая умирает, и ведет Его быстрее к ней, а Христос вдруг не торопится. Представьте себе: врачу «Скорой помощи» кричат «бежим, скорее, там человек умирает!», а он заходит куда-то по пути, перевязывает кого-то, кого-то поднимает… Христос идет неспеша, толпа вокруг бурлит, и вдруг в этой толпе появляется еще одна фигура, которая, на мой взгляд, в этом зачале является самой важной.
От фигуры женщины веет безысходностью. Сегодня, даже с нашим уровнем медицины, каждая из вас знает, насколько означенное заболевание мучительно. А в те времена женщина двенадцать лет им страдала, «издержав на врачей все имение». Более того, и это немаловажно, с подобным заболеванием в иудейской среде запрещалось участвовать в обширных социальных собраниях — мне трудно с достоверностью предположить, какие основание официально выдвигались, может быть люди боялись инфекций, или считали, что заболевание это порочно и греховно, что оно — кара Господня за какие-то тайные грехи или еще что-то. По существующему тогда порядку женщина должна была после всех подойти к Спасителю особливо, в частном порядке обратиться к Нему, но не находиться среди людей, в этой толкотне, — и тем не менее она от отчаяния и, конечно же, от дерзновения прорывает замкнутый круг запретов, лезет со всеми и касается Господа. А дальше самое интересное.
Предположим следующую последовательность рассуждений. Прикосновение к Господу — это что для Него, секрет непреодолимой силы? Он что, не знает, кто это сделал? Или «взяли от него силу» и Он что, изнемог от истощений? Конечно, знает и, конечно, не изнемог от ушедшей силы, но дальше больше. Казалось бы, исцелил и пошел дальше — и дело с концом. Но Он вдруг останавливается и спрашивает: кто прикоснулся ко Мне? Он, зная, насколько в обществе это будет осуждаемо, выставляет на первое место тайну женщины, как бы давая ей возможность актуализировать свою веру. Если она здесь и сейчас, «перед всем народом», утвердит веру, то и пойдет ко спасению, если нет, тогда вообще ничего не будет. И женщина говорит твердо и ясно: «Да, это сделала я». И думает, что сейчас ее, по меньшей мере, отругают, как следует, укажут на ее место, примут какие-нибудь административные меры. Но Господь вдруг обращает все в противоположную сторону — Он не собирается порицать ее, Он говорит: «Вот так и надо делать!».
Здесь звучит тот же рефрен, что и в историях про исцеления в субботу: «Законничество ваше гроша ломаного не стоит», как бы говорит Спаситель подтекстно. Господь проявляет во всей Своей силе мысль, что пришел Он за другим, что Он пришел баланс закона и благодати поставить в нужном соотношении, чтобы ни одно, ни другое не перевешивало фатально. Потому что если у нас одна благодать будет, без закона, она приведет к спиритизму. Пособороваться без масла соборного невозможно, это немыслимо. Как невозможно и выполнять в точности все обряды, не осеняя их духом. Мы частенько думаем: «Повесил поясок с «Живый в помощи» — и все в порядке, и больше молиться не нужно, внутренние силы напрягать». Сколько у нас соблазнов найти, например, сильную молитву, прочитать ее определенное количество раз — и все. Отчитать вечернее правило, ни одну строчку не поняв, и с чистой душой завалиться спать — в то время, как ни одного слова не донеслось до Бога… Эта беда у нас с вами есть, отрицать ее нельзя, и в ее обозначении один из смыслов сегодняшнего евангельского повествования, который хорошо бы нам усвоить.
Так помолимся же сегодня о том, братья и сестры, чтобы у нас было больше внутреннего смысла, чтобы закон и благодать находились у нас в гармонии, чтобы завет митрополита Илариона звучал в наших душах и наш свободный дух конструкцию закона осенял гармонично и сбалансированно. Помоги нам в этом, Господь. Аминь.
26
